16 апреля 2011 г.

Русская колония в La Favière или La Colline russe

В 20-е годы XX века на Лазурном берегу оказалось много наших бывших соотечественников.

Кто жил на собственных виллах, кто снимал жилье.
А с наступлением летних каникул сюда съезжался весь русский эмигрантский Париж, а также Берлин, Белград, Прага.

Ривьера стала излюбленным местом литературно-художественной эмиграции, которая продолжала жить здесь русской дачной жизнью с чаепитиями, вечерними разговорами, гитарой и стихами.

От Ментоны до Канн было не менее двух десятков русских лагерей.
Но совсем особенным местом стал Ла Фавьер.
История его возникновения напоминает сюжет пьесы А.П.Чехова "Вишневый сад" .

Фрагменты из разных интервью А.Л.Оболенского:

В Монте-Карло жили богатые купцы Швецовы, швырялись деньгами и транжирили всё вывезенное из России. Деньги таяли и в один прекрасный день веселье закончилось - их попросили освободить гостиницу. Семья у них была большая, они даже вывезли своего управляющего. Собрали семейный совет, что же делать дальше, работать они не собирались. И вдруг управляющий достает купчую на огромное имение, предусмотрительно тайком от них купленное от их лица (он имел права подписи) еще до полного разорения, видя, к чему всё это катится, чтобы как-то сохранить средства. Так они оказались в Ла Фавьер, где был большой дом и виноградники, прекрасное место у самого берега моря. Они там расселились и даже стали заниматься этим имением.
У них были знакомые, которые приезжали к ним на юг погостить. Среди этих знакомых была Людмила Сергеевна Врангель - женщина очень деловая и очень расторопная, но денег у нее не было. Место ей очень понравилось, оно ей напоминало Крым, где у нее было когда-то имение. И она предложила Швецовым следующее: "вы долго не продержитесь на вашем винограднике, а земли у вас много. Вы часть своей земли разделите на участки, а я вам найду покупателей и за это вы мне дадите маленький участок." Что и было сделано.
В Фавьере купили себе участки Саша Черный, Мечников, философ Франк. Много таких людей, у которых были маленькие деньги. Они построили там кое-какие хибары и стали приезжать на лето.
Вот как образовался русский Фавьер.
Изначально там было домов 25-30. Погостить туда приезжали Дягилев, Билибин, Гончарова, Ларионов, Рожанковский, Мари Лорансен и многие другие. Образовалась такая интеллигентная культурная жизнь, которой, кстати, в Ницце не было. Ницца была великосветской. А здесь был совсем другой стиль.

А вот несколько иная история Ла Фавьера, что называется, из первых уст - Бориса Швецова, представителя загадочного русского холма со дня его основания до наших дней (из статьи "Последний из Могикан" Русского холма" в газете "Перспектива", февраль 2010 г.).
Его семья разбогатела, торгуя китайским чаем. От наступления большевиков часть семьи Швецовых во главе с бабушкой и дедом через Монголию, Китай, Японию перебралась во Францию.
Бабушка приехала погостить в Ла Фавьер к сестре, муж которой построил домик на самом краю мыса Гурон и назвал его «Бастидун». Бабушка была сразу очарована этим живописным уголком, окружённым холмами. Она тут же купила дом на одном из участков земли мыса Гурон. Она приглашала других эмигрантов погостить к себе, таких как Людмила Сергеевна Врангель, дочь профессора медицины Елпатьевского.
У Людмилы Врангель, муж которой держал в Париже автомастерскую, появилась мысль найти единомышленников среди соотечественников, чтобы вместе выкупить землю Ла Фавьер и построить там жилища. Так из Парижа, Гренобля и других городов потянулись один за другим русские на отдых под южным солнцем Франции. В этом тихом уголке они создавали свою, русскую, атмосферу. В этой русской колонии бывали математик Эрванд Когбетлянц, бывший министр Милюков, бывший министр Крымской республики Соломон Крым, архитектор Альберт Бенуа, поэт Саша Чёрный, писатель А.Куприн, Марина Цветаева и многие другие.
Борис Швецов с удовольствием показал бы нам построенный в 1927 году миниатюрный домик Ивана Билибина и его жены, художницы Щекотихиной-Потоцкой, но забор и закрытые ворота не позволяют этого сделать. Знаменитый художник и театральный декоратор Иван Билибин провёл не одно лето в своём домишке, а затем, в 1936 году, вернулся в Советский Союз, где и умер во время блокады Ленинграда. В Русском музее Санкт-Петербурга хранится несколько его акварелей и рисунков углём, представляющие пейзажи Ла Фавьер.
Во время второй мировой войны в Ла Фавьер, откуда были выселены местные жители, размещались подразделения немецкой армии. А после войны была создана ассоциация «Пляж и холм» с целью защитить ещё на какое-то время это легендарное место, где согнанные с родных земель русские объединились и создали единственную в своём роде колонию.

Вот еще несколько воспоминаний жителей Ла Фавьера:

Из воспоминаний Николая Станюковича из книги "Дальние берега: Портреты писателей эмиграции":
...проводили каникулы вместе [Саша Черный и Николай Станюкович], в благословенном Фавьере, обратившемся после войны в шумный курортный поселок, а тогда состоявшем из немногих русских дачек, под соснами у моря, на великолепном песчаном пляже которого собирались и разбредались вдоль берега десятка два, три русских фигур - подлинное раздолье!
Саша и Манта Черные, с длинношерстым фоксом Микой (Саша любил, держа его за задние лапки, перекинуть через плечо и, оглаживая, бродить с ним под соснами, приговаривая: "Мушка, Мушка...") проживали вначале вместе с Билибиными и нами на даче Милюкова.
Куприн ютился в сарайчике для рыбацких лодок на самом берегу. Тут же поблизости проживал милый старик Соломон Крым, бывший председатель крымскою правительства, автор книжки сказок, вдохновленных татарским эпосом, а в эти времена обратившийся в официального "дегустатора" вин, великим знатоком которых он - крымский винодел - почитался издавна.
С многочисленной и пестрой семьей, в своей дачке, отдыхал здесь и крупный ученый, а вместе с тем и взрослый ребенок, добрейший проф. Метальников. Рядом прилепилась на склоне приземистая дачка полковника Белокопытова, когда-то владельца великолепного имения на Украине с домом-дворцом, сказочным парком, фотографии которых у него чудом сохранились. Этот стройный величественный старик, брат чудесной старушки художницы - вдовы Мечникова, имел обыкновение, при приезде любимых им дачников, к которым я имел честь принадлежать, подымать над домом, на высоком шесте, русский флаг, и когда, перевалив холм, отделяющий бухту Фавьера от низменности Лаванду, я охватывал взором русские дачки и трепещущий над ними трехцветный флаг, мне казалось, что я вернулся домой.
Интересно, что французские власти, желая придать свободной русской колонии привычные им формы, официозно почитали полковника Белокопытова нашим мэром и направляли на его имя все официальные бумаги общего значения.
В Ла Фавьер наезжали и поэты Борис Поплавский, который предавался на пляже атлетическим упражнениям с гирями, вернее, с одной гирей, заменяя недостающую консервной банкой, наполненной песком, Вадим Андреев и Антонин Ладинский, бывали и другие, художники, ученые - всех не перечислишь. Одним из пионеров этого обретенного рая и подлинной душой нашего общества был Саша Черный.
Его очаровательная простота, его понимание того, как нужен всем этот отдых, и умение помочь людям забыть тяготы жизни за веселой беседой, за стаканом вина, умение попотчевать неисчерпаемым запасом анекдотов и заставить посмеяться даже тех, кто отвык улыбаться, - все это побуждало "фавьерцев" искать его общества и... почувствовать, как личное горе, его неожиданную и преждевременную кончину - Александру Михайловичу едва перевалило за пятьдесят лет.
Сашу Черного поразил солнечный удар на лесном пожаре, куда он, конечно, прибежал одним из первых. Надо сказать, что летом он всегда носил старинное канотье, в котором даже и купался, а тут впопыхах тушил пожар с обнаженной головой. Возвращаясь домой, почувствовал себя дурно, на час, другой, благодаря любовному и опытному уходу Маши - русской сестры милосердия, как будто оправился, но удар повторился.

Так описывал русский холм сам Саша Черный:
Приехал я к Средиземному морю. В знакомом месте, у лафавьерского лукоморья в хижине поселился. Хожу мимо камней, руки за спину заложив, наблюдаю. Знакомые русские дачники сидят, словно Будды, ноги поджавши, крючки на удочках в море полощут.

Из воспоминаний К.А.Куприной из книги "Куприн - мой отец":
Маленький курорт Лаванду состоял из двух гостиниц, деревушки и многокилометрового пустынного пляжа. С одной стороны после семи километров соснового леса в море врезался мыс Гурон, защищавший маленькую бухту под названием Ла-Фавьер.
Фавьерская долина принадлежала пяти-шести провансальским фермерам, имеющим виноградные и главным образом оливковые плантации. Разбогатев, они стали продавать лишнюю землю по баснословно низкой цене, так как туда не вела ни одна дорога, не было ни канализации, ни электричества, ни лавок, ни вообще какого бы то ни было признака цивилизации.
Врангели приехали к Швецовым на юг Франции, туда же приехал писатель Г. Д. Гребенщиков. Все были очарованы окружающей природой и решили устроить второй Баты-Лиман. Знакомая фермерша продавала целый холм вместе с заливом и пляжем, цена была что-то по пять франков квадратный метр. Решили купить землю, разделить ее на участки и тянуть жребий среди желающих.
Таковых оказалось много, прежде всего «баты-лиманцы» Елпатьевские, художник Билибин с женой, художницей Щекатихиной, Титовы, профессор Метальников, Белокопытов, Гребенщиков, А. Л. Рубинштейн, Милюков, Саша и Маша Черные, Мечников, жена которого была художницей и скульптором, и многие другие.
Куприным было тоже предложено вступить в пай. Мой отец, всегда мечтавший о клочке земли, загорелся. Он пишет Врангель-Елпатьевской: «Саша и Маша, кажется, отступились от земли, обещали мне передать свой участок. Но — вопрос, натужусь ли я для покупки и своих 600 сажен? Скоро будет общее заседание, где землю поделят, а затем надо будет в 10-дневный срок внести деньги. Кто не внес — из игры вон. Жду ворона, который спустится с неба с кредитными билетами в клюве».
К сожалению, ворон не прилетел, а Саша и Маша Черные все же купили участок с крошечным виноградником. Белокопытов привез с собой казака П. Г. Мосолова, помогавшего строить домики.
Те, у кого были средства, построили дома, напоминающие дачи Баты-Лимана, другие — а их было большинство — строили хибарки. Вид поселка был в общем довольно первобытный.
В 1929 году мои родители сняли там рыбачью хижину, одиноко стоявшую на выдающемся в море утесе. Там Куприн написал серию очерков «Мыс Гурон».
Я в то время только что снялась в первой кинокартине, и со мной подписали договор на год. Успех опьянил меня, и я разыгрывала из себя кинозвезду, отягощенную славой. Конечно, жить в хибарке без удобств я категорически отказалась и поселилась в Лаванду, в скромной гостинице. Я часто посещала родителей в их хижине, по местному называемой «кабано», легко проходя шесть километров сосновым, звенящим цикадами лесом. В ту пору я еще была в том счастливом возрасте, когда жара и самые палящие лучи солнца нипочем. А иногда я брала напрокат тяжелую широкую лодку и с трудом гребла, преодолевая течение и прибой вокруг мыса Гурон. В своем очерке отец описывает меня как некую барышню Наташу. Молодое поколение русских туземцев Ла-Фавьера я игнорировала. Иногда мои родители приходили ко мне в Лаванду, и мы проводили день на пустынном пляже, барахтаясь в ласковом Средиземном море.
Сын художницы Щекатихиной — Слава Потоцкий рассказывал, что однажды Саша Черный в ярком синем костюме поехал кататься на лодке. Возвращаясь к мысу Гурон, на причале он оступился и упал в воду. Новый синий костюм оказался очень недобротным и весь полинял. Александр Иванович, сидя на лесенке своего «кабано», острил, что Саша Черный стал сначала Белым, а теперь Синим. Сашу Черного всегда сопровождал фокстерьер Микки, герой рассказа «Дневник фокстерьера Микки».
Уже километров за двести до Средиземного моря чувствуешь специфический запах — запах мирта, хвои, морского прибоя. Он настолько сильный, настолько терпкий, что раздражал отца, а для меня остался как бы запахом юности. А такой голубизны, как на Средиземном море, я нигде не видела. Даже самые размалеванные открытки не передают всей яркости красок поистине «Лазурного» края.


Источники, которыми я пользовалась при написании этого материала:
1. Статья из газеты "Перспектива" (№2, 2010г., с.8-10) - "Последний из Могикан" русского холма".
2. Глава из книги Куприной К.А. "Куприн - мой отец.
3. Фрагменты фильма "Русские зимы в Ницце. Век двадцатый" - "Вишневый сад на Лазурном берегу" (ТВЦ 2003).
4. В.А.Росов. "Георгий Гребенщиков: Письма из Ля Фавьера"
5. На фр. языке "Les Russes de la Faviere".



См также:
Иван Бунин в Грассе
Русские писатели о Лазурном береге Франции
Мария Башкирцева и ее знаменитый дневник

1 комментарий:

  1. Спасибо Вам огромное за труд. Очень интересно. Я искала материал о Бунине и нашла клад - Ваши статьи.

    ОтветитьУдалить